Евгений Леонов: «Я умер, а Бог меня спас! Потому что я никому не делал зла…»

Знаешь, Андрей, мне всю жизнь казалось, что я недополучаю любовь. Мне казалось, что Ванда и ты мало меня любите. Я всегда больше отдавал, чем получал взамен. Я даже от этого заплакать мог. Мне казалось, что я вырос на серии каких-то обид. Вроде бы все нормально, а у меня такое ощущение есть: была обида – я ее проглотил; была обида – я ее съел, – Евгений Леонов, книга «Письма к сыну».

В обычной жизни он был грустным человеком. Ну и потом здоровье у него было совсем не отменное, – это уже воспоминания его близкого друга – режиссера Георгия Данелия.

На экране Евгений Леонов зачастую – смешной добрячок, а в душе… Мятущийся, вечно сомневающийся в себе, переполненный доверху любовью. Так любить могут не многие. Евгений Павлович умел. Может, оттого ему казалось, что остальные недодают ему этой любви?

Хотя жена Ванда с сыном Андрюшей в нем души не чаяли! И зрители обожали. Слава у Леонова была фантастической! Но он не пользовался ею, чтобы получить что-то для себя. Для других – да! Выбить квартиры для всего театра? Запросто! А сам с семьей ютился в однушке. Пойти в больницу к тяжелым пациентам, чтобы одной улыбкой вернуть их к жизни?

Тоже да! А про свое слабое сердце Евгений Павлович вспоминал лишь тогда, когда оно разрывало грудь мучительной болью. И – боже! – как же ранили его слова: «Леонов кончился, актер стал никакой!»

Я же ничего им не сделал! Зачем они так? – он и правда мог заплакать.

Так и жил. Глотал острые, словно гвозди, обиды до тех пор, пока они не разорвали ему сердце. В 1988-м, на гастролях в Германии Леонова настиг инфаркт. Немецкие хирурги чудом сумели снова наладить его сердечный ритм. Но актер впал в кому.

Я был мертвым 28 дней, – вспоминал он. – На двадцатый день приехал сын. Он разговаривал с трупом. Врач сказал: ты зови его сюда, если он тебя услышит – вернется. И Андрюша мне пел…

Песни сына вернули отца с того света. «Мне все говорят: «Бог тебя спас, потому что ты никому не делал зла, ты добрый», – признавался потом Леонов.

Я верую — не верую, не важно. Всё равно Бог должен быть: для кого-то на небе, для кого-то в сердце. Чтобы не позволил тебе ударить собаку, сдать ребенка в приют, позабыть родителей. В наше время – лавина настроений, неугодных Богу. Может, не нужно так – с кровью, с ненавистью? Все-таки по-человечески – можно? – это Евгений Павлович сказал в январе 1994-го.

А через неделю умер. Ушел так же, как и жил. С Богом и любовью в сердце. Но оставил нам свой предсмертный крик души: «Люди! Опомнитесь! Что у вас позади, что в настоящем, что впереди? Все-таки по-человечески – можно?»