Травили десятилетиями: почему чукчи не так наивны, как навязанный анекдотами стереотип

Крайний Север суров и жесток, он не прощает ошибок. Выжить там могут лишь столь же суровые, непримиримые люди, словно вырезанные из цельного куска льда. Вряд ли можно найти более крайний Север, чем Чукотка, и более суровый народ, чем чукчи. Да, вы не ослышались.

Анекдоты и реальность

Практически нереально выяснить, почему именно про чукчей в свое время было придумано такое количество анекдотов. Вплоть до обидного, когда слово «чукча» чуть ли не стало синонимом человека в лучшем случае наивного, в худшем — глупого.

Можно предположить, что стереотип сложился, когда огромное количество коренных жителей Чукотки разъехалось по городам СССР и получило своеобразную репутацию, но этого попросту никогда не было. Как не было и огромного количества чукчей — их насчитывается менее 16 тысяч человек, и за пределы родного края они предпочитают не выезжать.

Возможно, чукчи просто стали собирательным образом малоизвестных народов Крайнего Севера, возможно, свою роль сыграла комедия «Начальник Чукотки», но факт остается фактом— анекдоты про чукчей травили десятилетиями. Что становится еще более странным для тех, кто знает реальную историю противостояния России и Чукотки.

Несмотря на то что чукчи жили на своей земле примерно с III тысячелетия до н. э., их знакомство с русскими состоялось лишь в середине XVII века. Состоялось — и почти сразу переросло в конфликт.

В то время исследования и экспедиции в основном проводились хорошо вооруженными отрядами казаков, задачей которых было присоединение местных племен к России. Когда уговорами, а когда и сталью.

Простая и рабочая схема выглядела примерно так: выйти на новые земли, найти подходящее место для острога, пойти на контакт с местными и обложить их ясаком (данью). Кто согласится — того не трогать, остальных запугать или порубить для острастки.

В 1643 году состоялась экспедиция земплепроходца Михаила Васильевича Стадухина, который после трех дней путешествия вверх по Колыме основал Среднеколымский острог. Успешно удалось стребовать ясак с племени омоков, а затем и всех приморских юкагиров — коренного населения Восточной Сибири.

Только вот кроме других племен, и без того умеренно воинственных, казаки столкнулись с чукчами — и начались крупные неприятности.

Столетний конфликт

Первая стычка случилась летом 1642 года на реке Алазее, находящейся к западу от Колымы, и проходила она достаточно обычно. Казаки во главе с опытными атаманами Дмитрием Зыряном и Семеном Дежневым потребовали у чукчей ясак, те отказались, и завязалась драка, в которой никто толком не взял верх.

В 1649 году Дежнев вышел к реке Анадырь и основал зимовье в ее верхнем течении, на месте которого в 1652-м возвели Анадырский острог. В 1701 году юкагиры, которые исправно платили ясак, пожаловались на чукотские набеги. На усмирение чукчей направили отряд из 150 бойцов: два десятка казаков, остальные — местное ополчение. Казаки с легкостью разорили одно из стойбищ, но на следующий день против них вышли около 300 чукчей. Отряд справился и с ними, но через день был окружен войском не менее 1 000 человек (по другим данным — 3 000).

Казаки еще не знали, что чукчи на тот момент были главной военной силой региона — безжалостной, мотивированной, отлично понимающей, как надо сражаться. Это незнание им дорого стоило.

На протяжении последующих десятилетий в регионе продолжались боевые действия, названные затем не иначе как Русско-чукотская война. С чукчами воевали всерьез, используя военные хитрости и настоящую подлость. Особенно отличился капитан Дмитрий Павлуцкий, объявивший войну на истребление, включая пытки и убийства мирных жителей.

Чукчи в ответ умело применяли партизанскую тактику и сами не чурались никаких методов — нападали из засад, вырезали спящие лагеря. Ружьям и стальной броне они могли противопоставить лишь копья и стрелы из рога и кости, но этого оказалось достаточно. Через 15 лет после своего первого похода погиб и Павлуцкий, причем его смерть вошла в чукотские легенды.

Во второй половине XVIII века столкновения постепенно сошли на нет. Власти строго запретили «раздражать чукоч», да и сами казаки не рвались в ледяные земли воевать со страшным врагом, только отбивали редкие набеги. Когда же у берегов Чукотки возникли экспедиции англичан и французов, Екатерина II приказала принять чукчей в подданство любыми методами — в первую очередь договориться по-хорошему.

Удивительно, но пряник сработал куда лучше кнута, и уже в марте 1778 года Чукотка во шла в состав России. Условия для чукчей были невероятно выгодные: никакой дани минимум 10 лет, полная независимость во внутренних делах, поощрение торговли.

Броня и оружие

Военная экипировка чукчей достойна отдельного упоминания. Чем-то она походила на доспехи айну — коренного населения Японии и Сахалина, а также более позднюю броню японских самураев.

Широкие пластинчатые костяные латы покрывали все тело, опускаясь до ног своеобразной «юбкой». Их мастерили из толстой кожи, перекладывая ребрами оленей и бивнями моржей. За плечами чукотских воинов располагалось «окрылье» — широкая полоса из толстой кожи, нечто среднее между наплечником и щитом, которая защищала спину и затылок от вражеских стрел, а также помогала в маскировке.

В качестве основного оружия использовался сложный композитный лук из лиственницы и березы, скрепленный оленьими жилами. Если не хотелось тратить драгоценные стрелы, в ход шли камни из пращей и боло. Для рукопашного боя чукчи вооружались копьями длиной до 2,5 метра.

Уже через пару десятилетий после первых стычек с казаками чукчи выторговали себе железные инструменты и достаточно слитков, чтобы заменить костяные наконечники на металлические. Дошло до того, что в середине конфликта местные власти строго-настрого запретили продавать чукчам железо — те слишком умело им пользовались.

Сказки про ворона

Старая вера чукчей в основном осталась в прошлом — к началу XX века почти все они предпочли православие анимизму. Сегодня нужно постараться, чтобы найти настоящего шамана. Но если камлание у костра и гадание над покойниками больше не практикуется, фольклор Чукотки все еще отражает своеобразную культурную глубину, присущую Крайнему Северу.

Боги в чукотских сказках больше напоминают демонов — злых, хитрых и вечно голодных. В одной из сказок такой бог пожирает целую семью, из которой спасается только мальчик, затем побеждающий врага с помощью смекалки. В другой — бог падает с неба и похищает девочку, чтобы откормить ее оленьим мясом и потом съесть.

Другие, менее жестокие истории рассказывают о похождении ворона Куркыля — трикстера и народного героя. Куркыль — персонаж далеко не всегда положительный, но неизменно забавный. Вот он запрягает упряжку сворой песцов, которые на удивление хорошо справляются со свой задачей, вот пытается надуть лебедей, к которым сам пришел «жену искать», но остается с носом.

Сказки про волшебного ворона лишены очевидной морали, скорее призваны показать многогранность человеческой натуры, ну и просто как следует развлечь. Нельзя же, чтобы жизнь состояла лишь из холода и войны.

Может показаться, что сегодня Чукотка будто застыла во времени. Но для чукчей такое положение вещей если не обычно, то уж точно знакомо. Пока олени здоровы, в океане есть рыба, в яранге горит светлый очаг и чукчам не надо браться за оружие — все хорошо.