Нашел 16 ошибок: как ученый расшифровал язык майя не выезжая из СССР
Юрий Кнорозов впервые посетил руины храма майя лишь под конец своей жизни.
Юрий Кнорозов
Из историй ужасов мы знаем, что страшное проклятие легче всего подцепить на руинах какого-нибудь древнего храма. Египетского в идеале, но храм ацтеков или майя тоже отлично подойдет. Великий советский лингвист и этнограф Юрий Кнорозов впервые посетил руины храма майя лишь под конец своей жизни, но злой рок не оставлял его еще с юности.
Побег из Харькова
С фотографии Юрия Валентиновича Кнорозова на нас смотрит мужчина лет 45 с очень суровым, насупленным взглядом. А на самом известном снимке на руках он держит симпатичную сиамскую кошку.
Кстати, сам Кнорозов считал это фото лучшим из всех, которые у него были, и это многое говорит о его характере и чувстве юмора. Ту кошку, по свидетельствам современников, звали Ася. Сокращенно от Аспид.
Кнорозов родился в Харькове, 19 ноября 1922 года. Ребенком он рос талантливым, но беспокойным, а впоследствии не раз говорил, что его способности открылись, когда в пять лет во время лапты его сильно ударили по голове.
Учился Юрий на отлично, даже несмотря на то, что в школьные годы много болел, и в 1937 году поступил на рабфак при Харьковском медицинском институте, планируя стать психиатром. Он даже успел его окончить — до того как в Харьков пришла война.
Отец и брат Юрия ушли на фронт, но его самого в 1940 году признали негодным к строевой службе — из-за дистрофии и плоскостопия. В 1941-м этот диагноз подтвердили, но направили под Чернигов для рытья окопов. Наступления немцев это не замедлило, и Кнорозов едва выжил в котле.
Два года он и его семья жили в условиях немецкой оккупации. Девушка, с которой Юрий встречался до войны, была убита немцами, но ему самому повезло — насколько вообще могло повезти при таких ужасных обстоятельствах.
Дом Кнорозовых заняли оккупационные войска, семья переселилась в сарай-пристройку, а Юрий отчаянно пытался поддерживать мать и сестру, подрабатывая по селам Харьковской и Полтавской областей. В свободное время он изучал египетский язык по учебнику Гардинера, а когда закончил, то нашел у автора в общей сложности 16 ошибок. Талант и страсть Кнорозова к языкам не могли погаснуть даже в аду оккупации.
Семья Юрия и он сам смогли спастись лишь 9 марта 1943 года, бежав из Харьковской области вслед за отступавшими советскими войсками после Харьковской операции. Юрия в третий раз в его жизни признали негодным для службы, что неудивительно, его и без того болезненное состояние лишь ухудшилось из-за постоянного недоедания и истощения.
Но его семье снова повезло: оказалось, что отец, Валентин Кнорозов, выжил и в сентябре забрал жену и сына в Москву.
Жили счастливо: археологи «раскопали» библейский рай на Земле
Метод Кнорозова
Несмотря на все обстоятельства, Юрий Кнорозов все же попал в Советскую армию в 1944 году, пусть и служил лишь год под Москвой. Это не помешало его новым занятиям в МГУ и началу дешифровки письменности майя.
И постепенно случилось нечто совершенно невероятное: советский ученый, ни разу не выезжавший за пределы своей страны, смог разгадать загадку, над которой лингвисты всего мира бились с первой трети XIX века. Он расшифровал язык майя — методом, до которого не додумался никто.
Мы бы до сих пор не понимали смысла египетских иероглифов, не существуй Розеттского камня. Для Кнорозова таким «камнем» стал труд испанского епископа XVI века Диего де Ланды «Сообщение о делах в Юкатане».
Ланда пытался составить алфавит юкатекского языка (крупнейшего у народов майя), заручившись помощью его носителей, но не учел, что письменность майя была не алфавитной, а логосиллабической, то есть словесно-слоговой. Из-за этого Ланда допустил ряд ошибок, а этнографы, которые пытались изучать юкатекский на основе его записей, вскоре бросали это гиблое дело.
В США метод изучения на основе «алфавита Ланды» считался заведомо ложным, ведущим в тупик. Только вот Юрий Кнорозов в СССР ничего об этом не знал. Расшифровка Юрием записей испанского епископа доказала фонетическую составляющую в иероглифах майя и со временем позволила перевести все древние тексты с потрясающей точностью.
При этом за рубежом Кнорозову противостоял Джон Эрик Томпсон, английский археолог и настоящая глыба в изучении цивилизации майя. Нельзя сказать, что Томпсон был плохим ученым — совсем наоборот: он сделал массу важнейших открытий, подробно изучил простонародную жизнь майя, установил стандарт для антропологических исследований в Мезоамерике и составил фундаментальный каталог иероглифов.
Только вот насчет языка он оказался в корне неправ, а Кнорозова и вовсе не считал за лингвиста. Проблема была в том, что с Томпсоном почти никто не осмеливался спорить — слишком высок был его авторитет.
Многие западные ученые вслед за ним клеймили Кнорозова, отказывались признавать его метод, и даже обвиняли в плагиате. Как будто у Юрия не хватало проблем в своей стране.
Рисунок на саркофаге в гробнице правителя Пакаля, Мексика
Несостоявшийся аспирант
Увы, три года, проведенные в оккупации Харькова, отравили жизнь Юрия Кнорозова на десятилетия вперед — и речь идет не о последствиях истощения. Люди, которые спаслись из оккупации, воспринимались советской властью как потенциальные шпионы, которых ни в коем случае нельзя было пускать на сколько-либо значимые места.
Кнорозов был не просто гением, а самым настоящим фанатиком своего дела и добился невероятных, нереальных успехов, имея в распоряжении весьма ограниченные ресурсы. И при этом ему раз за разом отказывали даже в месте в аспирантуре, не то что в поездках на Американский континент.
Летом 1948 года Кнорозов как раз переводил «Сообщение о делах в Юкатане» и хотел попасть в аспирантуру в Институте этнографии АН СССР. Отказ — как оттуда, так и из МГУ.
Летом 1950 года Кнорозов попытался снова — в Ленинградское отделение того же Института этнографии, причем его диссертация с легкостью тянула сразу на докторскую степень, минуя кандидатскую.
Метод Кнорозова был абсолютно революционным, и в нем он обошел ведущих западных ученых. Юрий блестяще сдал экзамены, приказом по институту ему была вынесена «благодарность с занесением в личное дело»… А затем ему отказали. Нечего было находиться на оккупированных территориях 10 лет назад.
Новая попытка в 1952 году, и отдел аспирантуры просто вернул ему документы без всяких обоснований. Примерно в то же время Кнорозов впервые начал пить.
Несмотря на удары судьбы, история Юрия Кнорозова могла бы сложиться куда хуже. В том же 1952 году он женился по любви, на филологе Валентине Самковой. В 1955-м после титанических усилий Кнорозова и его руководителей ему удалось присудить степень доктора исторических наук.
Строго говоря, удалось лишь после того, как особый акцент был сделан на идеологическом аспекте работы ученого. Мол, лингвисты, работающие по методу марксизма-ленинизма, на голову превосходят буржуазных коллег. Удалось — и на том спасибо.
До 1990 года за границу Юрию Кнорозову удалось выбраться лишь один раз — в 1956-м, для доклада о результатах своей работы над языком майя на Международном конгрессе американистов в Копенгагене. Но чем больше проходило времени, тем яснее становился его бесценный вклад в мировую этнографию.
Советский ученый, переживший оккупацию и нищету, вскарабкавшийся наверх, несмотря на все преграды, в итоге оказался прав во всем. Даже проклятия древних храмов и давно забытых языков не могут остановить истинного лингвиста.
Сергей Евтушенко