Непоседа! — сердился Кузьма Петров-Водкин (58). — Татка! А ну сиди смирно! Обещаю шоколад и мороженое! Так проходили все шесть сеансов, итогом которых стала картина «Девочка с куклой» («Портрет Татули»). Мне на ней девять лет, — улыбается Татьяна Пилецкая. — Сейчас это полотно выставлено в Художественном музее Таллина. Кузьма Сергеевич был другом папы и моим крестным.
«Татуля очень грациозна!» До революции дом номер 9 на улице Таврической в Санкт-Петербурге принадлежал Екатерине Урлауб. Все мои предки — обрусевшие немцы, — рассказывает актриса (95). — Прапрабабушка по маминой линии — офицер-кавалерист, или прусский уланский вахмистр, участница войны с Наполеоном Луиза Графемус. В 1817 году она перебралась в Петербург и вышла замуж за печатника Иоганна Кессениха. Сама держала танцкласс и трактир «Красный кабачок». Предки по отцу — братья Федор и Якоб Урлаубы — осели в Петербурге в 1837-м и стали актерами. Знаменитый оптик Иван Урлауб, чьи пенсне обожал Антон Чехов, — тоже мой родственник. Брат дедушки — Егор Урлауб — живописец, друг Ильи Репина. А бабушка по папе — та самая домовладелица Екатерина Урлауб. Когда Таня родилась, у семьи в этом доме осталось лишь две квартиры. Однушка, где ютилась бывшая хозяйка с вдовой старшего сына Шарлоттой и внучкой Ниной. И трехкомнатная, где жил сын Людвиг с женой Евгенией и сыном Вовой. Папа работал инженером-химиком на заводе «Фармакон» — изобретал лекарства, — продолжает народная артистка России. — При этом был очень музыкален и артистичен, обладал шикарным баритоном, пел на французском и итальянском языках. Мама занималась домом. В мае 1928-го Вовочке исполнилось семь лет, а в июле родилась я. Родители говорили, братик был так рад! Все просил меня покачать. Бабушке удалось сохранить с десяток драгоценных украшений, большую библиотеку, столовое серебро, мебель красного дерева, фарфоровые статуэтки и сервизы и богатые одежды. Из них Евгения перешивала наряды для всей семьи. Но иногда приходилось что-то продавать, ведь денег Людвига Львовича на все не хватало. Самые счастливые дни в моем детстве, когда папа приносил зарплату! — восклицает Пилецкая. — Мы покупали лакомства — сардельки и халву! Лето проводили в Гатчинском районе, в поселке Сиверский, на даче художника Петрова-Водкина. Там он в июле 37-го года и решил нарисовать Татку, как все ее звали. И этим же летом крестный, наблюдая, как я танцую, сказал: «Дорогие мои, девочку надо в балерины! Татуля очень грациозна!» — вспоминает Татьяна Львовна. — И вольная жизнь закончилась. Меня отдали в хореографическое училище, которое потом будет носить имя Агриппины Вагановой. Теперь я вставала в шесть утра, а домой возвращалась не раньше восьми. И садилась за уроки! Однажды на занятия к нам пришел скульптор Алексей Пахомов и... попросил меня позировать. Так появилась фарфоровая статуэтка «Юная балерина». Она выставлена в Русском музее. Жизнь казалась чудесной. И даже репрессии семью миновали. Хотя осенью 1937 года за Людвигом Львовичем приехал черный воронок. Но уже через неделю инженера отпустили домой.
Весной 41-го Вову (20), окончившего архитектурный институт, забрали в армию. Положил мне под подушку семь нефритовых слоников, книжку «Уроки танцев», поцеловал и ушел, — произносит звезда. — Больше я брата не видела. А на Вову пришла похоронка В июле хореографическое училище эвакуировали в село Полазна под Пермью. А через два месяца балерины узнали, что родной Ленинград фашисты взяли в кольцо. Наступила зима. То и дело кто-то из подружек захлебывался в рыданиях, читая письмо из дома. Весной 42-го горькую весть получила и Урлауб. Папа сообщил, что от голода умерла бабушка Катя. А на Вову пришла похоронка. Он погиб в первые дни. А потом случилось то, что спасло жизнь близким, но надолго лишило меня отца, — объясняет Татьяна Львовна. — Осенью 42-го всю нашу семью выставили из Ленинграда — выселяли всех немцев и финнов. Моим родным предложили поехать в Казахстан, но отец упросил отправить на Урал, ко мне. Боже, как я была счастлива, что все живы, хотя слабы и нездоровы — переболели тифом! Но через полгода главу (50) семейства отправили в колонию-поселение в Краснотурьинск Свердловской области. Навещать разрешили раз в год. Весной 1944 года Таня вернулась с училищем в Ленинград. Следом приехала мама. Оказалось, в квартире Урлаубам оставили одну комнату. А из вещей пропало почти все.
Летом девочке исполнилось 16. И пришло время получать паспорт. Друзья советовали: не сообщай, что немка, напиши, что русская! А фамилия... Да мало ли, откуда такая?! Но вот как с отчеством быть? И тогда Евгения Давидовна (51) решила: Пиши: «Львовна». — Тяжело отказываться от папиного имени, но это был вопрос жизни и смерти, — вздыхает Татьяна Пилецкая. — Я горько плакала и писала: «Прости, папочка. Но я вынуждена взять другое отчество...» Господи, как же было стыдно и больно! Но отец это решение... даже одобрил. Ответил в письме: «Главное — все мы живы и здоровы. И любим друг друга».
— Папа вернулся в Ленинград только в 58-м, — вытирает слезы звезда. — Как была счастлива мама! Но через год она умерла. Не суждено было жить в старости вместе, как родители мечтали... Горькая история. Справку о реабилитации отца я получила лишь в 1998 году. И так и осталась Львовной на всю жизнь. Но как же мне приятно, когда кто-то обращается: «Татьяна Людвиговна!»
