Иван Краско: «Мою маму убила... муха. А папу свела в могилу водка!»

Бабушка Поля подала молоко: Быстро пей и на печь к братьям! Ваня затараторил: — Вот приснится, и я скажу, какая она плохая! Бросила нас! — Ложись давай, — забрала пустой стакан Пелагея Алексеевна. — А придет во сне, так улыбнись, мол, все у нас хорошо. А сама смахнула украдкой слезы. В пять лет мальчик осиротел. Мою маму убила... муха, — вздыхает актер Иван Краско (93). — А папу свела в могилу водка! Мне завидно было: у всех родители есть, а у нас нет. На маму я злился: «Бросила нас! Умерла!» Но потом простил, конечно... «Вскочил волдырь. Все воспалилось» Ваня родился в сентябре 1930 года в деревне Вартемяги Ленинградской области, в семье крестьян Ивана и Анастасии Бахваловых. Три старших бурта было передо мной, — делился народный артист России. — Семилетний Володя, пятилетний Коля и двухлетний Вася. В семье царила любовь, но достатка не было. К тому же отец увлекался спиртным. Бахвалов не скандалил, не дрался, ничего не пропивал, а трезвым был даже хорошим мужем и отцом. Старался все делать по хозяйству. Но запои происходили все чаще. А слезы жены помогали все реже.

А летом 1931 года пришла страшная беда. Мне 10 месяцев было, — говорит Иван Иванович. — Маму укусила в предплечье крупная муха. Вскочил волдырь. Женщина расчесала. Все воспалилось. Пыталась лечиться баней. Но стало только хуже. Когда пришла в больницу, врачи сказали, что уже начался сепсис и конечность надо ампутировать. Но мама сказала: «Куда я с четырьмя детьми и мужем-пьяницей без руки?!» и отказалась. А через неделю умерла. Иван Бахвалов рыдал до истерик и обмороков. А потом беспробудно запил.

Затем попытался привести женщину. Но дети ее не приняли. Мужик... не расстроился: — Ни одна баба не мила! А в конце 1936 года взял и... тоже умер! — От тоски да водяры, — шептались односельчане. Сирот разобрали. Володю увезла в Новгород мать Анастасии, баба Даша Краско. А Колю, Васю и Ваню забрала баба Поля Бахвалова. У нее было крепкое хозяйство: большой дом, живность, «жирный» кусок земли. Мне лет семь было, когда нас пришли раскулачивать, — продолжает мэтр. — А бабушка выставила нас: «Мальчонков тогда тоже забирайте!» Комиссары схватились за головы: «Да ты с ума сошла?!» — «Это вы сошли: корову-кормилицу у трех сирот забираете!» И ведь отстояла! Оставили нам и корову, и птичек, и запас еды. «Все равно сбежит! А вы его уму-разуму научите!» Внуков Пелагея Алексеевна воспитывала строго и в труде. Всему научила! — хвастается Краско. — Сено заготавливать, дрова колоть, с огородом управляться, за скотиной ухаживать. А главная заповедь — не лгать: «Обман—последнее дело! Врать — душу в грязи вывалять!» Ване шел 11-й год, когда Германия напала на Советский Союз. Был солнечный день. Ребятня играла в войнушку. И вдруг из центра деревни раздались причитания и плач — люди узнали страшную весть.

Вскоре в деревне остались одни женщины, старики и дети. А в сентябре Вартемяги вместе с Ленинградом оказалось в блокадном кольце. И начались бомбежки города, — вспоминает звезда. — Самолеты пролетали над нами в таком количестве, что небо было черным от них. Рев стоял невообразимо адский! Бабушка кричала: «В погреб! Ой, нет! Ложитесь!» Фашисты на Вартемяги тоже сбрасывали бомбы. Земля дрожала. Мне хотелось стать червяком и спрятаться в норе. Накануне войны старший брат Володя получил диплом об окончании Новгородского дорожного техникума. А уже 22 июня отправился в Томское артиллерийское училище. Закончил его в звании лейтенанта, — сообщает знаменитость. — И осенью 1942-го был отправлен под Сталинград, где и погиб в первый же день штурма. Колю призвали в 43-м. Он стал разведчиком, победу встретил в Кингисеппе Ленинградской области. Но, вернувшись домой, повторил судьбу отца. Умер от водки в 39 лет. Вася рвался на фронт, но был мал — не брали. Летом 43-го года удрал в лес, где стоял наш взвод, и заявил командиру: «Хочу быть сыном полка!» Бабушке дали знать, мол, хотите — вернем озорника. Но она махнула рукой: «Все равно сбежит! А вы его уму-разуму научите!» Коля вернулся накануне Нового, 1946 года. На гражданке стал отличным автослесарем.

«Думал: «Вот Петьку я бы сыграл!» В войну Бахваловы не бедствовали. В деревне легче выживать, — объясняет Иван Иванович. — И корова у нас была, и куры, и огород. В Охте ловил щук, налимов и хариусов. Летом собирали ягоды, грибы и травы. В колхозе работали, там иногда тоже что-то подкидывали. Когда началась блокада, стали появляться люди из города, худые и изможденные. Тогда я в первый раз услышал слово «дистрофик». Бабушка делилась со всеми — давала хлебушек, молочко, картошку, лучок. А то и яичко! Дети учились, помогали в колхозе и дома. Свободного времени было мало. И его тратили... на поиски... снарядов и оружия в лесу. Да бестолочи! — восклицает Краско. — Лимонки сами взрывали. Однажды перекидывались гранатой на замерзшей Охте. Я другу Сереге бросил — и ничего не происходит. И так несколько раз. Вдруг Серега кричит: «Ванька, щелкнула!» То есть запал сработал. И ка-а-ак шарахнет! Вдоль берега трещина образовалась! Осколок мимо моего уха просвистел. А одному мальчику во время таких игр кисть на руке оторвало. Другого вдребезги разнесло... Лично Ване больше нравилось читать и смотреть кино. Думал: «Вот Петьку я бы сыграл! А Чапай слишком сложен», — смеется мэтр. — Малышне, которую в кино не пускали, в лицах пересказывал фильмы. А бабушка Поля видела своего младшего ученым. Ведь Ваня учился на отлично, получал грамоты, а однажды его даже премировали новой рубашкой. Пелагея Алексеевна улыбалась: — Большое будущее тебя ждет! Жаль, не доживу.

— Доживешь! — обещал мальчишка.

— Нет, милый, — уверяла Бахвалова. — Бог сказал, что после войны меня заберет. Так и вышло. Через 11 дней после победы старушки не стало. Я недолго жил один, — рассказывает актер. — Вернулись Коля и Вася. А в начале 1946-го приехал мамин брат Иван Краско. Усыновил, забрал в Ленинград и поспособствовал, чтобы я стал курсантом военно-морского подготовительного училища.