«Взяли из сострадания»: что думал отец Ширвиндта о его поступлении в Щукинское

Саша сидел на унитазе и читал статьи из обрывков газет, висевших вместо туалетной бумаги.

– Выходи, обормот! – застучал отец в дверь. – Все равно не отвертишься!

– Имей совесть, шельмец! – закричали еще несколько голосов. Это соседи. – Люди хотят писать и какать! Открывай!

Но «шельмец» продолжал сидеть и читать.

И такая картина повторялась через день. А что сделаешь? Для Саши Ширвиндта только туалет в коммуналке был спасением!

– О, это цветочки! – машет рукой 89-летний народный артист РСФСР. – Я был шпаной и двоечником. Родители намучились!

Зато талант клоуна проявился с первого класса.

«Они вынуждены были родить что-то еще»

Про себя Ширвиндт говорит:

– Я пьющий и матерящийся русский интеллигент с немецкими корнями и еврейской кровью.

Потому что предки звезды по папиной линии из Пруссии, города Ширвиндт, где была еврейская община. Саша родился в Москве, в июле 1934 года. В семье скрипача Большого театра Теодора Гдальевича Ширвиндта, поменявшего немецкие имя и отчество на Анатолия Густавовича, и главного редактора концертного отдела Московской филармонии и Раисы Самойловны, в девичестве Кобыливкер. Жили в центре в девятикомнатной квартире, где обитали еще шесть семей.

– Мы считались буржуями, потому имели две комнаты, – рассказывает Александр Анатольевич. – С нами еще жили бабушка по маме, благообразнейшая Эмилия Наумовна, и няня Наташа. Я ребенок поздний. Когда появился, маме и папе было по 38. У них была дочь Сусанна, но она прожила всего девять лет. И они вынуждены были родить что-то еще – и получился я.

Бабуля и нянька всю жизнь – лет эдак 40 – сидели на кухне нашей коммунальной квартиры нос к носу и язвительно общались. Компромиссов не было. Начиная с национального вопроса и заканчивая верой. С этих дам я и списал потом дуэт Вероники Маврикиевны и Авдотьи Никитичны. Наташка была очень религиозной. Дома говорила, что мы идем на прогулку, а сама тащила меня в храм. В церквушке в переулках Старого Арбата я провел почти все детство до школы.

«На свете еще много г…»: как Ширвиндт сделал незабываемым юбилей «Сатирикона»

А в июне 1941-го началась война

Анатолий Ширвиндт, начав в 40-м еще и преподавать в Музыкальном техникуме, вознамерился тоже сделать из сына великого скрипача. Саше это не понравилось.

– И я придумал тактику избежания мучений, – пыхтит трубкой актер. – После пары сыгранных гамм принимался стонать: «В сортир хочу – сил нет!» Наивный отец выпускал меня из комнаты, я бросался в туалет, запирался и часами мужественно держал оборону от соседей и родителей.

А в июне 1941-го началась война. Сына с бабушкой и няней Ширвиндты отправили в эвакуацию, в город Чердынь Пермской области. Там Саша пошел в первый класс.

– И был хорошистом, – хвастается Ширвиндт. – В школе нас заставляли есть огромное количество чеснока, чтобы не сдохли от болезней. Это же Сибирь, там такие морозы – будь здоров! Вонь от нас шла одуряющая.

А родители мотались по фронтам с концертами. В 43-м Саша с «дамами» вернулся в Москву и пошел в элитную школу.

– Там учились дети партийных лидеров, – говорит знаменитость. – Брать меня не хотели, но пришлось – из-за прописки. Никакого пафоса у «высокопоставленных» отпрысков не было. В школу ходили пешочком: приехали бы на машинах – засмеяли бы.

Я учился с сыном первого секретаря Московского обкома КПСС Никиты Хрущева, хотя Серега младше меня на год. Мальчик заикался – и мы над ним издевались. Прозвали не «Серый», а «Се-се-серя». Но вообще класс был дружный. До сих пор встречаемся.

Папа еще пристроил парня в свой техникум.

– И я взвыл! – продолжает Александр Анатольевич. – Но взрослых было не переубедить. А толку-то? Через пять лет меня выкинули со справкой: «К музыке не пригоден». А вот в студию бальных танцев я ходил с удовольствием. Наша школа была мужской. Проводились вечера, на которые приходили девочки. И тогда я блистал! Ни одна не могла мне отказать!

Парня сразу разглядели, поняв, что он талант

А вот учился теперь на одни двойки. Хотелось же гулять, играть на деньги, задирать прохожих, драться, ругаться матом, ну и так далее. В школе же доводил учителей до белого каления. За что и получил прозвище «клоун Ширва». Однажды пришел на урок физкультуры в… шелковых бабушкиных панталонах с кружевами и в рубашечке с розовыми бантиками.

– Ширвинх! – взвизгнул физрук. – Я тебя убию!

И потащил Сашу к директору.

– Меня отчислили на две недели, – усмехается актер. – Меня все время отчисляли. Спасали друзья родителей: Иван Козловский, Надежда Обухова, Ростислав Плятт, Сергей Лемешев, Рина Зеленая… Они давали концерты в нашей школе. Мама звонила, просила, и они шли. А моя голова оставалась пустой. Например, по химии я знал только одно: что она бывает неорганической и органической.

Школу оболтус окончил с трудом. И втайне от родителей пошел в театральные вузы и поступил в Училище имени Б. Щукина. Папа, когда узнал, позвонил в ректорат:

– Не давайте шалопуту спуска! Понимаю, что взяли из сострадания.

Но там лишь посмеялись. Парня сразу разглядели, поняв, что он талант.