Советский Андерсен. Какой истинный смысл сказок Чуковского

В соответствии с законами Российской империи Николай Корнейчуков, будучи незаконнорожденным, не имел права на официальное отчество. И тогда он придумал себе литературный псевдоним, под которым его узнала и вся Россия, а потом и весь Советский Союз: Корней Иванович Чуковский.

Критик №1

Его мать была служанкой в доме купца Эммануила Левенсона. И, по всей видимости, родила ребенка от связи с хозяином. Но доподлинно это неизвестно.

Писатель вспоминал: «У меня никогда не было такой роскоши, как отец или хотя бы дед».

Отдушину и спасение Николай Корнейчуков нашел в словесности. Увлекся литературой, выучил английский язык, научился писать бойкие статьи. Журналистика позволила ему переехать в столицу.

Самонадеянный одессит быстро стал самым популярным и скандальным петербургским литературным критиком, который не жалел авторитетов, иногда — ради сенсации. Его статьи прибавляли журналам рентабельности, он, что называется, давал кассу. Но и ненавидели его многие. Например, революционный публицист Лев Троцкий, тогда еще не примкнувший к большевикам, посвятил Чуковскому разоблачительную статью.

И, уже придя к власти, нарком Троцкий нашел время, чтобы ударить по Чуковскому своим саркастическим коммунистическим пером. Однако именно ненависть Троцкого стала для Корнея Ивановича своего рода охранной грамотой.

Крокодил Крокодилович

Чуковский и не думал становиться детским писателем. Но у него рано появилась большая семья. Дети часто хворали. И однажды, утешая тяжело больного сына, он на ходу стал в рифму сочинять сказку про Крокодила Крокодиловича, что «по Невскому ходил, по-турецки говорил», и про храброго Ваню Васильчикова, который спас Петроград от опасного зверя. Так появилась сказка «Крокодил», перевернувшая представление русских детей о литературе.

Оказалось, что та может быть не поучительной, не сентиментальной, а дерзкой, веселой, фантастичной. Чуковский позаимствовал некоторые приемы у любимых им англичан: в его сказках много словесной игры, «перепутаницы», необыкновенных сравнений…

Вслед за «Крокодилом» появились «Бармалей» и «Айболит», а потом и другие сказки, по которым несколько поколений детей учились читать. Чуковский прививал вкус к русской речи — через игру, через страшилки и дразнилки.

Кто же был тараканом?

В 1923 году вышла в свет новая сказка Чуковского — «Тараканище». Она учила, что храбрость и всеобщее сплочение могут победить зло. Но просматривался в сказке и потаенный смысл. Много лет спустя самые въедливые читатели стали находить в «Тараканище» намек на Сталина, советского Бонапарта, диктатора, которому подчинились все «раки на хромой собаке».

Сталин действительно был рыжим и усатым. Но в 1923 году в нем трудно было разглядеть будущего лидера. Зато бонапартистскую активность проявлял другой усач и давний противник Чуковского — Лев Троцкий. Современники считывали этот намек. Именно поэтому, когда Сталин пришел к власти, а Троцкий был изгнан из страны, сказку вовсе не запретили, а наоборот — взялись переиздавать.

В 1927 году по ней даже сняли мультфильм. Как раз в то время в стране усилилась борьба с троцкизмом… А Сталин даже несколько раз цитировал «Тараканище» в официальной полемике. Видимо, Чуковский ему нравился.

Мещанские сказка

Впрочем, и критиков у поэта хватало. Первой из них оказалась Надежда Крупская — крупный чин в наркомате просвещения, неформальный лидер пионерского движения, куратор школы… Ей особенно не понравились сказки «Крокодил», «Мойдодыр» и «Муха-цокотуха». Она обвиняла Чуковского в прославлении мещанского быта и даже в любви к частной собственности. Словом, в безыдейности.

В этих сказках и впрямь не было ничего о строительстве нового мира. Чуковский отбивался: его стихи предназначены для совсем маленьких детей, которые только учатся познавать мир. Их надо увлечь, как увлекают народные сказки, а политинформации только отпугнут.

Тем не менее нападки Крупской напугали писателя. Он послал ей покаянное письмо, в котором отрекся от старых сказок и впредь обещал уделять больше внимания идеологии. На склоне лет он называл эту капитуляцию «малодушным поступком».

Живой классик

В последние годы жизни на Чуковского свалились почести. За книгу «Мастерство Некрасова» ему присудили Ленинскую премию — самую престижную в стране, которую можно было получить лишь раз в жизни. Его книги — детские и не только — постоянно переиздавались. Выходило в свет многотомное собрание сочинений живого классика.

Он не занимал официальных постов в Союзе писателей, но считался всесоюзным «дедушкой», патриархом советской литературы. Хотя, когда правнуки называли его дедушкой, Корней Иванович поправлял: «Я — прадедушка». Взрослые удивлялись, а он лукаво улыбался: «А зачем называть генерала полковником?»

Оксфордская мантия

На своей даче в Переделкине (Чуковский был одним из первых обитателей этого писательского поселка) он принимал и иностранных гостей, и молодых писателей. Каждый хотел получить от него благословение. Для тех, кого Корней Иванович особенно уважал, он доставал огромную коробку диковинных конфет и угощал редким фигурным шоколадом.

А за удачную публикацию мог низко поклониться перед молодым писателем со словами: «Старик Чуковский вас заметил и, в гроб сходя, благословил».

В 1962 году, в Оксфорде, он получил почетную степень доктора литературы. И потом, в переделкинском кабинете, любил эпатировать посетителей, надевая британскую мантию и треуголку. А иногда примерял облачение вождя американских индейцев, среди которых у него тоже нашлись поклонники. Чуковский любил превращать будни в театр. Пожалуй, тогда он был счастлив.

Правда, в последние годы жизни Чуковский разочаровался в социалистической идее. Слишком многое в советской реальности его раздражало, а особенно казарменная цензура. Не потому ли он приютил на своей даче опального Александра Солженицына?

Роковой укол

Окружающие восхищались жизненной силой и артистизмом Корнея Ивановича, который не иссяк и на девятом десятке. Он пережил своих детей и в 87 лет заразился вирусной желтухой: по-видимому, из-за нелепой ошибки медсестры, которая плохо продезинфицировала шприц…

А писал он до последних дней.

«В России надо жить долго. Интересно!» — такое было кредо у Корнея Чуковского — самого ироничного патриарха русской литературы.

Арсений Замостьянов