А что сейчас делает... Алиса Вокс?

— Алиса, вы по паспорту — Кондратьева. Откуда взялся псевдоним Вокс? — Мне было лет 17, и моя фамилия мне не нравилась, казалась какой-то корявенькой, нелепой. А еще меня мало хвалили. (Смеется.) И вот однажды я смотрела у подружки сериал «Тайны Смолвиля», где был герой Лекс Лютер. Он мне нравился. Стало интересно, что значит имя Лекс. Полезла в латинский словарь. И узнала, что это слово означает «закон». Стало интересно, какое имя подошло бы мне. «Певицу» не нашла, зато увидела слово «вокс» — «голос». Так и появилась певица Алиса Вокс. — С 2012-го по 2016 год вы были солисткой группы «Ленинград». Почему решили оттуда уйти? — Когда Сергей Шнуров заставил меня петь голой. Этот коллектив — почти секта, там культ Шнурова. Я тоже полностью ему доверяла, на 200 процентов. В какой-то момент, наверно, если бы он сказал пойти и умереть, я бы сделала и это. Но случай, когда Сергей заставил меня оголиться на концерте... После этого я проплакала всю ночь. На следующий день пропал голос: отекли связки. Это очень сильно ударило по мне. И именно с этого момента начался конец моего пребывания в группе. Я поняла тогда что-то очень важное для себя. Не хочу, чтобы мной пользовались! Уходя, я предупредила всех, кто остался работать с Сергеем, что будет плохо. И оказалась права. В 2020 году Шнуров одним днем уволил тех, с кем работал 20 лет, и заменил другими людьми. — Вы продолжаете выступать. Но такой славы, как с «Ленинградом», нет. Если бы сейчас вас позвали обратно в группу, согласились бы? — Нет. Я не думаю, что Сергей Шнуров образца 2025 года может создать что-то интересное. К сожалению, меня не покидает ощущение, что в человеке погасла какая-то волшебная лампочка, которая подсвечивала ему гениальные идеи. У «Ленинграда» уже давно нет хитов. И не будет! — Как сложилась ваша личная жизнь? — Мой второй супруг — бизнесмен Сергей Свитавский. Ему 41. Дети — наша главная мечта. Но пока их нет. Причина — в том числе и мое здоровье. Много лет назад врачи обнаружили редкую болезнь — системное аутоиммунное заболевание крови. Кто-то живет с этим два года, кто-то — 90 лет. Все сугубо индивидуально. Во всем мире лечатся плюс-минус одним и тем же. Это генетический швейцарский препарат, который делается на человеческом белке. Есть более дешевый аналог — на мышином, но он вызывает сильную аллергическую реакцию. Раз в год мне колют этот препарат. Врачи обещают, что жить буду долго. И дети тоже будут! Я этого хочу и к этому готова.